Солнце клонилось к горизонту. Потихоньку стихало пение птиц, легкий летний ветерок ласково трепал колосья лаванды, и только кажущийся далеким возмущенный голос светоча клана Намиями прерывал благодатную тишину, в которой потрошитель-сан изволил спать. Лениво открыв глаза, Суджи приподнялся, стер с нижней губы следы засохших слюней и, осмотревшись в поисках симпатичного источника шума, почти до пояса высунулся в окно фургона. Тайке-кун снова ругался с оператором (хотя, когда он засыпал, оппонентом, кажется, был режиссер), в то время как остальная съемочная группа нервно курила в пятнадцати метрах от места происшествия. Еще пару часов назад они стояли посреди трассы без единой капли бензина за душой. Похоже, ничего не изменилось.
- Ои, Тайке-кун, почему ты не пошлешь кого-нибудь из них пешком? Тут идти-то километров сорок, - смачно зевнув, Маширо забрался обратно в кабину и достал из кармана своего выходного костюма новенький мобильник, который, правда, был запрещен правилами шоу. Да уж, видимо, они здесь надолго. Кто-то должен был спасти положение.
Тайке продолжал бушевать, пока риппер не торопясь набирал номер Нарико. Правда, звонок так и не пригодился: едва только Суджи услышал голос девушки, как к фургону подкатил грузовик, и дюжие парни принялись таскать канистры к топливному баку. ГуглЦинк. «Обновить страницу». И еще раз обновить. Почему тут так плохо работает интернет?
Нужно было поспать еще пару часов. Суджи всегда решал проблемы подобным образом, и, что самое удивительное, его способ всегда срабатывал. Вот и сейчас все еще заведенный Тайке громко хлопнул дверцей и завел наконец машину. Суджи ощутил странное альтруистическое желание подбодрить друга, но оно потонуло в новом потоке мыслей, справиться с которым с первого раза не получилось.
- Ты, как всегда, первоклассно решаешь проблемы, - улыбнувшись, Маширо натянул клетчатый плед на плечи и снова закрыл глаза. Дорога обещала быть долгой, а с этой двухчасовой задержкой вероятность приехать только к утру была очень высокой. Собственно, так и случилось.
Относительно хорошо выспавшийся, в отличие от Тайке и половины съемочной группы, Суджи вышел на свежий воздух в пятнадцать минут девятого и потянулся, правой ногой тут же вляпываясь в грязь. Природа…Все вокруг цвело и благоухало. Маширо-сан увидел скромный одноэтажный дом, в котором им предстояло жить следующие две недели. Еще одно маленькое здание, которое он сразу же окрестил «домиком для овечек» привело его в крайнее умиление. Одна из жительниц сего чудесного домика была особенно кудрява, в груди Суджи появилось какое-то непонятное теплое чувство, когда он подошел к ней и осторожно потрогал шерсть.
- Я назову тебя Гиктони! – торжественно объявил он, игнорируя тот факт, что у овечки уже могло быть имя, и очаровательно улыбнулся направленной на него камере.
Убранство дома, в который очарованного овечкой Гиктони Суджи с трудом затащили, оказалось скромным, традиционным для Хоккайдо. Повторив не забытый только благодаря строгости шефа обряд приветствия, Маширо представился хозяину дома и его старшей дочери и тут же погрузился в свои мысли. Он сам не заметил, как в его руках оказался лист с заданиями на сегодня. Вперив в него бессмысленный унылый взгляд, Суджи попытался разобрать написанный от руки текст.
- Почистить загоны? Что такое загоны?

Суджи пробежался взглядом по всему списку дел, затем сунул его кому-то из стаффа, поднялся и потянулся. Наверное, для начала следовало бы разобрать чемоданы, чтобы всегда можно было оказать экстренную помощь укладке, но уже подходило время первого задания, и заниматься этим было некогда.
- Ну хоть переодеться-то нам можно? – спросил Суджи, затем резко развернулся и снова улыбнулся камере. – Хотя, мы и так хороши. Верно, Тайке-кун?
Обратный пусть до загонов занял десять минут. За это время Суджи успел мимоходом осмотреть большущий огород и затопить хозяина восторгами по поводу его, огорода, размера, сорвать какой-то странный оранжевый фрукт с невысокого деревца, подбросить его в карман кому-то из съемочной группы, чтобы посмотреть, не ядовитый ли он, два раза переуложить челку на ходу и, наконец, подхватить топор у самого входа в овечий дом. Правда, топор был немедленно изъят и брошен все там же, у входа. Суджи всем видом показал явное неудовольствие.
Избранная овечка, так волновавшая ум и сердце Маширо-сана своим очаровательным флегматичным взглядом и мерным пережевыванием всего, что попадалось на зуб, отсутствовала. Как и остальные овечки. Зато присутствовали кучи смешанного с сеном навоза, грубо отделанные глиной стены и неловко разводящий руками хозяин дома. Суджи уже представилось страдальческое лицо Тайке; он посмотрел на друга и про себя отметил, что очень уж хорошо его знает.
- Ну что ж, за работу!
Суджи взял в руки широкую лопату и постарался повторить все действия хозяина. Наклониться, загрести лопатой, перенести ее к тележке, вывалить содержимое. Получалось плохо – навоз совершенно не хотел загребаться, а когда риппер попробовал просто подгребать его к себе, то сразу же получил нагоняй. Это окончательно лишило его мотивации. К тому же, с осторожностью сапера наступающий на землю Суджи вскоре все-таки зацепил какую-то грязь левым ботинком. «Ну, зато теперь симметрично.» Уже через пару десятков минут у Суджи даже стало получаться. Руки как-то сами подхватывали мусор и скидывали его в большую кучу на тележку, которую потом, как объяснил хозяин, повезут на огород удобрять растения. Маширо мысленно пообещал себе никогда больше не есть свежих овощей, если их все удобряют подобным образом. Это безотходное производство навевало на Суджи какие-то мрачные мысли. Разве может быть полезным то, что выросло из…
В тот самый момент, когда притомившийся от работы под ярким полуденным солнцем Суджи замер, чтобы обдумать эту ужасную открывшуюся ему истину, у входа в сарай показался уже знакомый сильно кудрявый овечий бок. Тут же бросив все дела, Суджи рванул к блудной овечке и, на бегу подхватывая топор, с дьявольским смехом занес его над Гиктони.
- Держи его! – запоздало крикнул режиссер; двое осветителей уже перехватили Суджи, повалив его на землю, а звуковик отчаянно отбирал у него ужасное оружие.

Суджи был изгнан. Весь измазавшийся бог знает в чем, Маширо-доно сидел на лавочке неподалеку от все того же многострадального сарая и ждал, когда Тайке закончит свою половину работы. Гиктони на время их пребывания в деревне отослали к соседям, отчего Суджи снова приуныл.
- Ано…Простите.
Риппер тут же откликнулся на приятный женский голос старшей дочери хозяина. Это была высокая девушка – выше Суджи – с красиво забранными в пучок волосами, стройная и ладная. Улыбчивая. В огрубевших от постоянной работы руках она несла кувшин с чем-то белым, по-видимому, с молоком
- Сегодня так жарко. Быть может, вы захотите пить? – девушка смутилась и протянула гостю кувшин.
Не долго думая, риппер принял его и, церемониально поклонившись, поцеловал ей руку в благодарность. Покрасневшая до ушей девушка поспешила удалиться, и Суджи проводил ее лучезарной улыбкой, не забывая откровенно ею любоваться. Нет, неправ был Тайке, когда плохо думал о деревне. Даже не смотря на то, что Суджи терпеть не мог молоко.

Отредактировано Sugi Mashiro (2014-11-05 12:18:02)

Суджи перевел глаза, в которых светились звезды, на подошедшего друга и улыбнулся еще шире. Тайке ни-че-го-шень-ки не понимал. Чего еще ожидать от мужчины, который тыкает в женщин не мечом, а тем, что болтается между ног? Как его вздорный брат, который умудряется спорить с Суджи. Самим Суджи! Да и вообще, вся семья Тайке была подозрительной. Зато у Тайке были самые лучшие рубашки, самый лучший вкус на выпивку и самый лучший характер.
- Я не люблю молоко. Хочешь? – Маширо было протянул стакан другу, но тот уже направился куда-то бодрым шагом. Пришлось совершить богохульственное деяние и вылить молоко под какие-то близрастущие кабачки. Суджи понадеялся, что это молоко было не от Гиктони, иначе было бы обидно.
Тайке постучал в дверь. У открывшей ему девушки был не такой упругий живот, как у старшей дочери хозяина, но в целом она тоже была весьма симпатичной. Похоже, это домик прислуги? Или чего-то вроде? Может, как в городе, человекоподобных роботов в ушками*? Тогда Тайке точно не сможет тыкать в нее неположенным предметом.
Суджи поднялся, потянулся, разминая мышцы; кости громко захрустели. Как-то раз Шинджи предположил, что кости так шумят, потому что в боссе одни сплошные кости и есть, на что босс ответил, что на себя бы ты, Шинджи, посмотрел.
Закончив разминаться, Суджи проследовал за Тайке.
- Добрый день, ми-ле-ди~
Очаровательно улыбнувшись юной и цветущей хозяйке дома, Суджи протиснулся в дом. Следом за ним прошли еще два оператора, третьего на входе отослал какой-то бравый молодой мужчина. Однако, риппера это не интересовало – гораздо больше ему понравилась большая овечья шкура, лежавшая на широкой двуспальной кровати в комнате, что сразу за гостиной.
- Это что же, вы убили овечку? – с самым невинным видом поинтересовался он и провел рукой по грубой шерсти. Совсем не то, что у Гиктони. Пока два оператора разбирались между собой, кто пойдет за Суджи, а кто останется с Тайке, первый уже успел обнаружить какую-то деревянную лестницу без перил и наполовину скрыться на чердаке. Правая нога, обутая в грязную, но очень модную туфлю, ритмично отстукивала какую-то композицию, пока ее обладатель конструировал фонарь из собственно фонаря и валявшихся вокруг него батареек – надо же, и сюда добралось это чудо техники! – и осматривал помещение. Да, люди здесь явно давненько не бывали: сундуки, ломившиеся от каких-то цветастых тряпок, были покрыты таким слоем пыли, что три Нарико за неделю бы не убрали. Через маленькое окошечко, наполовину закрытое шторой на покосившейся гардине, в комнату проникали солнечные лучи, которых явно было недостаточно для того, чтобы осветить всю сокровищницу. Где-то в дальнем углу стояло разбитое зеркало с красивой резной рамой, однако Суджи ее не заметил – едва он увидел свое лохматое отражение, как тут же выудил из-за пояса, куда обычно крепились мечи, расческу и быстро уложил волосы. Снизу слышался голос Тайке, сыпавшего комплиментами; он звучал вкрадчиво и даже немного интимно, как и всегда, когда Намиями хотел понравиться. Маширо готов был поспорить, что если бы внизу не маячил тот мужичок, то Тайке уже оказался бы в постели девушки. Но вернемся к чердаку.
Суджи наконец-то «починил» фонарь и окончательно скрылся в люке. Он осматривал каждый предмет с таким восторгом, будто раньше видел пыльные старые чердаки только на картинках. Хотя…так и было.
«Оп, а это что за штучка?..» - риппер двумя пальцами выудил из ящика с кучей хлама какую-то круглую рамку. Этюд? Юная красотка, улыбавшаяся Суджи ярко очерченными тонкими губами, подозрительно напоминала одну его хо-орошую знакомую: Рури. Черные кудри, ленивое выражение лица, багет в руках… «Пасхалка?»** - подумал Суджи.
Он пожал плечами и спрятал портрет за пазуху, а затем спустился вниз, к съемочной группе. Подмигнув Тайке, поймал бегающего из угла в угол мужчину под локоть и потащил в другую комнату, на ходу буквально засыпая его вопросами вроде: «вы любите багеты?», «кем была ваша бабушка?», «почему вы не выносите этот прекрасный хлам со своего чердака?», «я правильно назвал это помещение наверху?», «когда будет обед?».

*Отсылка к Чоббитам.
**Пасхалка - разные приколы, заложенные создателями в программу, игру или фильм just for lulz. (Lurkmore).

После 147 идиотского вопроса, на который хозяину дома непременно необходимо было ответить, он таки не выдержал и взорвался. Конечно, угрожать Суджи себе дороже, да и кричать так не стоило, но Суджи и Тайке были выставлены вон без права помилования. Солнце будто расплывалось в прозрачном воздухе, оно порыжело, летняя жара отступила, даря мужчинам приятные минуты легкой прохлады, разгоняемой теплым ветерком. Суджи взял Тайке под руку и повел его гулять, с интересом высматривая какой-нибудь водоем. Он был уверен, что нужный водоем найдется у соседей, куда сослали бедную Гиктони, которая теперь томилась в чужом хлеву, как принцесса в башне, ожидая, когда бравый принц Суджи спасет ее из заточения и выпустит ей кишки наконец. Однако долго погулять не получилось. Как только запыхавшаяся съемочная группа нагнала их и раздала заслуженных тумаков, они были выпровожены назад в дом семьи, которая согласилась – а теперь жалела об этом – их приютить. Там им пришлось переодеться. Суджи запахнул юкату так плотно, что едва мог дышать.
Их усадили в машину. Вечер все больше вступал в свои права, о чем Суджи не преминул упоминать каждые пятнадцать минут. Он смотрел в окно, с интересом разглядывая причудливые деревенские домики и прилегающие хозяйства. И ведь люди живут здесь всю жизнь! Подумать только.
Первый день шоу подходил к концу. Настало время узнать позитивные стороны жизни в деревне, ведь существует не только тяжелый ежедневный труд, но и приятный ежевечерний отдых. Суджи едва не оглушил восторженный возглас Тайке. Онсен!
Когда они вышли из машины, было уже совсем темно. Стрекотали цикады. Узкая тропа вела на вершину пологого склона, где стоял уютный домик в японском стиле, с трех сторон огороженный высокими каменными стенами. Похоже, прямо за ним и находились легендарные горячие источники. Им, сельским жителям, не понять всей прелести онсенов, вокруг которых ходило столько сказочных слухов и хвалебных отзывов. Суджи вошел вслед за Тайке. Снова пришлось переодеваться. Точнее, теперь – раздеваться.  Суджи обмотал бедра полотенцем. Потом обмотал полотенцем и грудь. Затем намотал полотенце на голову, и теперь выглядел как модница из Полотенцляндии. В таком виде он и вошел в горячий источник.
Было щекотно. Полотенце то и дело норовило сползти на глаза, закрывая обзор на Тайке, на которого были направлены все камеры. Суджи дулся. Потом перестал. Ему принесли немного сакэ, и он выпил, тут же захмелел. Он никогда не умел пить, так же, как его организм никогда не умел адекватно воспринимать алкоголь. Из-за соседней стены послышался легкий запах приключений, и костлявая задница Суджи откликнулась на этот призыв. Полотенце с бедер уплыло, Маширо сам не заметил, когда. Он поднялся, давая сигнал режиссеру, чтобы его не снимали (разумеется, камера тут же перенаправилась на него) и принялся штурмовать стену. Получалось плохо. Булыжники были влажными, скользкими, кое-где пророс мох. Стена была высокой, Суджи был низким, завязанное на груди полотенце мешалось, полотенчатый тюрбан продолжал сползать на глаза, а оператор едва не свалился в источник, когда перед камерой возникла все та же задница, затянутая в фундоши, крупным планом.
Та-ак дело не пойдет. Суджи прошелся по кромке воды. Прикинул расстояние. Повторил. Затем разбежался и попытался запрыгнуть на камеру, чтобы оттолкнуться и перемахнуть через стену. Камера опустилась, и Суджи ничком рухнул на каменный пол. Он был красным как рак, глаза были сонными, в них плясали звезды. В таком виде он скорее походил на вареного Гинтоки, чем на лидера Потрошителей.
Суджи не оставил попыток. Пока у Тайке брали интервью, он, покачиваясь, все-таки забрался на стену, но не удержался и рухнул в другую сторону. За стеной оказался все тот же склон.
Ночевка в отеле при онсене – это прекрасно. Отмытый и обмазанный заживляющим кремом Суджи улыбался, мерно покачивался на кровати, и напевал «Сакэ Бинкса», пытаясь погреметь костями, йохохохохо, пока Тайке приводил себя в порядок. Спина, на которой он весело прокатился по траве так, что заработал пару царапин и ожогов, почти не ныла, и Суджи больше ничего не беспокоило, кроме этого прекрасного вечера, этого прекрасного отеля и далекой прекрасной Гиктони, которая z-z-z…