— Достало! Как же чертовски всё достало! — с ревом блондин носился туда-сюда, переносясь за считанные секунды то к одному надзирателю, то ко второму, то к третьему и так далее по списку численности сгрузивших сюда пешек. На голове чувствовалась легкость. Хвост волос больше не мешался, оставшись кому-то на память. Возможно, их заберут в лабораторию, изучат, возьмут ДНК и поместят в кого-нибудь, производя клонирование. Шисуи передернулся, представив себя расклонированного на тысячу копий в форме Лагеря Смерти. Ещё и эта фоновая музыка, которая жутко раздражала. Кажется, Шиниичи специально постарался подобрать что-то мозговыносящее и с невообразимо писклявым голосом.
Единственное, что не выводило из себя и не мешало – это вода. Шисуи любил воду, пусть и не умел плавать. Она успокаивала расшатывающиеся нервы и придавала сил двигаться вперед, уворачиваясь от пуль. Гривастый тоже был доволен родной прохладе и лишь сильнее рвался в бой, заполняя собой сознание и разум Шисуи. Блондин больше не ощущал себя скованным. Регенерация закрыла серьезные раны, даже бедро уже не ныло. А может и ныло, возможно, и другие раны болели, но глава клана полностью погрузился в сражение, позабыв о своем самочувствии. Оскалившись выпирающими  клыками, он вырывал внутренности с глухим свистом, рвал грудную клетку, ломал ребра, заставляя их торчать даже в самых немыслимых местах. Блондин не разбирал лиц, одинаковая форма мельтешила перед глазами, превращаясь в мешанину темно-бардовых пятен и исковерканных тел.
Приспуститься вниз, присесть, моментально отталкиваясь ногами от колкой груды, чисто инстинктивно пропуская мимо себя пули и двигаясь настолько быстро, словно выбившийся на свободу порывистый ветер, сметающий на своем пути всё ветхое и хлипкое. Гривастый был подобен ветру, без разбора сносившему в секторе А всё и вся. Музыка больше не действовала на нервы – блондин её не слышал, наслаждаясь криками павших надзирателей. Он совершенно не видел, где находится и в какую сторону движется – глаза застилали чисто звериное безумие. Больше крови! Больше вязких субстанций и склизких органов! Больше переломанных и скрученных, выдернутых с нервами костей! Больше! Больше! Ещё больше!
Под когти попалось чье-то горло и, сильно сдавив его, Гривастый протащил тело до решеток камер, впечатывая в прутья. Узкие зрачки глаз даже не пытались узнать того, кого поймали и сжали. Сознание Шисуи было подавлено зверем. Он окончательно вышел из себя и сломался под этой тюремной атмосферой. Нет, не испугался. Блондин вовсе не испытывал страха, просто вся эта беготня, временная смерть и ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь напарника повисло ощутимым давлением. Обещание вернуться назад, домой – это двигало вперед и это же заставляло ломаться и прогибаться под ставшей невыносимой атмосферой Дес Кампа. Ему осточертела вся эта тюрьма, эта погоня и эти нескончаемые надзиратели. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы Гривастый взял контроль на телом и разумом, потеснив «Шисуи» в пассивное состояние.
«Но черта с два я сдамся. Сваливай, Гривастый. Забыл, кто здесь хозяин?»
Рука все же дрогнула. В глазах постепенно начало проясняться и безумие, охватившее его, постепенно сходило. И от этого стало только хуже. Шисуи расширившимися глазами сначала посмотрел на свою руку, сжимающую горло, а потом взгляд поднял на лицо удерживаемого и блондин замер, тяжело сглотнув. Помотав головой и зажмурившись, он снова посмотрел на человека уже хмурясь и пытаясь разжать пальцы.
«Сваливай, волчий упырь!»
Безумие охватывает полностью, забирая сознание себе и извращаясь над ним в разных позах и техниках. Безумие опасно, а безумный зверь опасен вдвойне. Шисуи снова был безумен и это опять повлекло за собой последствие. Например, неумение различать лица и бесноваться, не обращая внимания, кому причинять боль. А человеком, чье горло медленно разжимал блондин, был его единственный напарник.

Блондин стоял, застыв с протянутой рукой, которая разжала горло риппера. Стоял и смотрел куда-то в темную пустоту за решетками. Даже удар в скулу он не почувствовал в достаточной мере, как, возможно, хотелось бы Суджи. Музыка продолжала играть фоном бессмысленного сражения. Неужели Шиниичи настолько наивен, раз думает, что эти слабые пешки остановят тех, кто яро жаждет свободы? В этом вся сущность человеческой расы – думать, что они способны на всё. Всесильные. Могущественные. Безумные. Но на самом деле – слабые, низко павшие, клинически больные идиоты, которых стоит изолировать от любого общества и запереть в темном секторе Ушираки. Которых легко сломать, стоит только сжать в своих руках их шею.
Оскалившись, глава клана запрокинул голову назад, прикрывая ладонью глаза и разрываясь в диком, весьма нервном хохоте. Другой рукой он держался за живот, после сгибаясь пополам и продолжая неудержимо смеяться. Отвратительное чувство, которое грызло изнутри все мысли и выедало собой всю разумную восприимчивость реальности. Вина. Шисуи чувствовал себя чертовски виноватым перед каким-то человеком, обычным смертным самураем с планеты Земля. Он, сам глава клана, испытывает вину? Смешно! Ужасно смешно! И блондин смеялся, забывая об окружавших его врагах, забывая о том, что вода продолжает пребывать и достигала уже бедер, забывая обо всем и лишь смеясь над собой.
Долго так продолжаться не могло, и смех прекратился так же резко, как и начался. На смену ему пришла полная прострация, а следом - холодная злость и вернувшийся рассудок. Невозмутимо потерев пальцем скулу, Шисуи поднял глаза к потолку над камерой, где располагался один из динамиков, из которого доносилась противная музыка.  Обхватив прутья камеры, он уперся ногами в них и вскарабкался вверх, с размаху вырубая динамик гардой, вытащенного из ножен вакидзаси. Тут же соскальзывая назад под мощным потоком воды из прорвавшейся трубы, находившейся за стальной стеной сектора. Кувыркнувшись назад в воздухе, он жестко приземлился ступнями в воду, под которой теперь плавало куча небезопасного режущего хлама. Не обращая внимания на дикую боль в ногах от впившихся в них предметов, он стремительно побежал к противоположной камере, над которой висел точно такой же динамик, издававший, словно специально, ещё больше звуков, чем когда их было оба. Руки соскальзывали, когти неприятно лязгали по прутьям, когда приходилось взбираться мокрыми ногами вперед, от чего осколки впивались в ступни ещё больше и обильно кровоточили. Забравшись и повторно воспроизведя снесения динамика к амантовским чертям, блондин успел спрыгнуть назад до того, как хлынул очередной мощный поток воды. Не теряя времени на отдышку, он удобнее перехватил вакидзаси, убирая его обратно и перехватывая занесенный на него меч подоспевшего запыхавшегося надзирателя, выхватывая и срубая ему голову. Развернувшись, он насадил на лезвие ещё одну голову, стряхивая её и пробираясь дальше. Музыки больше не было, но воды стало раза в три больше. Шкура Гривастого постепенно сходила на нет, растворяясь. Когти пропали, клыки тоже заметно уменьшились. Насчет глаз блондин не знал, но, возможно, те тоже уже потеряли свой звериный облик.
Ступать с каждым шагом становилось намного труднее, даже если не вспоминать об осколках в ногах. Мусор и всё то, чем был усыпан пол сектора, сбивалось в кучи, через которые перешагивать под водой иной раз было проблемно. Особенно, когда оно наваливалось тебе на ноги и приходилось падать в воду на колени, что вызывало не самые приятные ощущения, но Шисуи по-прежнему двигался вперед. Вода стремительно пребывала, нужно было скорее уносить ноги из этого сектора, который стал ещё одним его кошмаром. И не сколько из-за внешних факторов, подстроенных генералом Дес Кампа, а сколько из-за личного звериного безумия. Стоит только дать малейшую слабину, как животное тут же выждет идеальное время и атакует, завладев и телом, и душой, и сознание, и тем, кого зовут «Шисуи». Он завладеет всем, как вязкая болотная трясина. И поглотит, забрав в себя не только хозяина, но и ближних его существ.
Увидев спину Суджи, блондин, не мешкая, направился прямо к нему, попутно срубая головы и конечности тем, кто ещё не пал жертвой потопа, осколков и их разрушительной силы. Глава клана не знал, что сказать напарнику, хотя говорить не хотелось ничего. Но ведь нужно? Нужно же как-то объяснить, что на самом деле произошло? Или это лишнее? Лишние пустые разговоры, которые никак не помогут делу. Поэтому всё, что оставалось делать Шисуи – это поднять Суджи за ноги и закинуть на плечо, придерживая его рукой под коленями. И стремительно двигаться к выходу. К лестнице, которая вела ещё выше. Ноги тяжелели под напором воды и режущего хлама. Суджи вряд ли бы смог двигаться дальше самостоятельно, а время теперь было ограниченно, если они не хотят здесь вместе пойти ко дну.

Поморщившись, блондин наклонил голову в сторону, чтобы избежать звуковой атаки, которую ему, видимо, решил устроить Суджи. Ещё и замахав ногой, загребая ей воду и брызгая ему в лицо. Один раз она заехала в глаз, от чего глава клана лишь мог вздохнуть и мрачно скосить взгляд на тело на плече, проклиная про себя тот день, когда им вообще довелось впервые встретиться.
Шисуи взмахнул коротким мечом, перерезая горло нападавшему и продвигаясь дальше. Вода продолжала пребывать назло всему и, кажется, что генерал воздушной тюрьмы действительно решил их здесь утопить, ведь было ясно, как день, что он следит за подачей воды и в другой сектор она не попадет. Или же это было наживкой и настоящий капкан, который приготовил Шиниичи для них – это нулевой сектор? Назад пути нет. Больше нет. И никогда не будет, потому что будь, что будет, но они выберутся отсюда, даже если шансов у них нет. Они смогут.
Прищурившись, в дали уже можно было увидеть очертания затапливаемой лестницы, ведущей на последний сектор. Вода достигла почти горла блондина, при том, что он шел в воде на полной стопе, разгребая ими осколки, которые уже организовали целую коллекцию на его ногах, хорошенько присосавшись, словно пиявки. Суджи тоже был большой пиявкой, прилипнув ногами к его телу. Плечо, на котором тот разместился, начинало неметь от неподвижности, что впрочем, ещё терпимо. Мысленно же Шисуи не скупился, раздаривая словесные пинки Гривастому, посмевшему несколько раз его ослушаться. Что за несносное животное ему досталось при рождении? Неужели наверху кто-то ошибся, и ему в итоге досталось это сумасшедшее недоразумение? Но сильное. Хотя блондин и без него был сильнее человека, но все же…
- Знакомство с Гривастым не сложилось, да? – усмехнулся блондин, озвучивая свой мысленный вопрос себе, но, кажется, произнес он его достаточно громко, чтобы напарник смог услышать. Ему не нужен был ответ, потому что Шисуи и сам прекрасно знал его. Знал, но легче не становилось и никогда не станет до конца жизни.
Очертания лестницы приобрели не смазанный вид, и теперь Намиями мог четко разглядеть её. Надзирателей с пребыванием воды уменьшалось: не все обладали высоким ростом, как глава клана. Или же не умели плавать, захлебывались и шли ко дну. Генерал воздушной тюрьмы не щадил никого, даже своих пешек, наверное, считая, что такой мусор достаточно легко заменить на новый.
Когда ещё один труп надзирателя пошел ко дну от того, что Шисуи снес ему голову, руку с вакидзаси свело судорогой. Ладонь произвольно разжалась и короткий клинок плавно пошел ко дну. Намиями расширенными глазами посмотрел на свою пустую ладонь, загребающую грязную воду. Осознание, что он потерял в воде вещь, которую обещал сохранить, на некоторое время вывело его из себя. Зарычав, но взяв себя в руки тут же, он ускорился, достигнув не затопленного лестничного пролета и посадив на него Суджи. Краем глаза он заметил тут столпившуюся стражу, которая боялась участи быть затопленной и стучала в закрытые двери нулевого сектора. С ними его напарник может справиться и в одиночку. У него ещё есть время найти оброненное оружие.
- Я что-то обронил по дороге сюда. Не обращай внимания. Я скоро. – быстро проговорил глава клана, нервно засмеявшись и разворачиваясь спиной. Кажется, они прошли с того момента метров десять. Недалеко, но и найти не составит труда, пусть и вода мутная, но звериное зрение поможет. Отсчитывая шаги и не обращая внимания на задний шум, блондин вдохнул воздух и опустил голову в воду, осматривая периметр и идя дальше. Приходилось уже вставать на пальцы ног, чтобы совсем не оторваться от пола. Результатов это не принесло. Подняв голову, подпрыгнув, задержав дыхание и вновь опустившись на носочки, ныряя головой в воду, он продолжал осматривать весь мусор, проходя дальше и загребая руками воду, как обычно делают те, кто умеют плавать.
Что-то блеснуло у обезглавленного тела. Приглядевшись, Шисуи обнаружил искомый предмет, садясь под воду полностью, поднимая вещицу, убирая её в ножны и сжимая их в руке, чтобы не потерять вновь. Ведь он дал общение, что сохранит его в целости. А обещания, неважно кому данные, он привык сдерживать.
Только встать обратно ему не позволили. Некоторые надзиратели все же умели плавать и делали это на высоком уровне. Шисуи не успел отследить за тем, что рядом есть кто-то живой. Блондин был сам виноват, замешкавшись на мгновение, и оно, возможно, будет стоить ему жизни. Мыслей совсем не было, когда из под ребра он увидел торчащий клинок катаны и расплывающееся красное пятно. Это было недостаточно неизвестному смелому надзирателю, поэтому вытащив свой меч обратно и вместе со вторым таким же клинком в руке он крест-накрест полоснул Намиями по спине. Посчитав свое дело сделанным, он спешно поплыл к лестнице. Шисуи протянул руку, пытаясь поймать за шиворот убийцу, но ухватил только воду, падая на колени, поперхнувшись подступающей к горлу кровью и выдыхая воздух. Зажав нос рукой, насколько позволяли оставшиеся силы, он двинулся вперед, проходя несколько метров и совсем оседая на дне.
«Хватит с меня этого чертового Лагеря Смерти», - последнее, что пронеслось в мыслях перед тем, как Шисуи потерял сознание.

Закоулочками, по застеночкам, кое-где удавалось прошмыгнуть почти двухметровому длинному силуэту сначала наверх, за нужным человеком, а потом вниз, на рандеву с его бывшим подопечным. В излишней суматохе нижестоящие ребята, то есть, охрана, которая стояла на ушах благодаря весёлой парочке, пыталась быть во все колокола и появляться на людях в своём истинном обличье - это попросту дать себя на съедение испуганным, загнанным в угол, псам. Эти псы попытаются проделать в тебе дырку, думая, что там они смогут пролезть и вылезть где-то в безопасном месте.
Ушираки не боялся паники. Его мрачный сектор частенько устраивал ему сюрпризы в виде истерик заключённых, которая распространялась, как зараза. Бывало, весь сектор С галдел и захлёбывался соплями и слюнями. Так что, для Маруо на данный момент везде царила вполне себе рабочая ситуация, только с небольшими осложнениями, суть в которых была в том, что разрешение ситуации было не в его руках, к сожалению.
- Заключенный №6898 и заключенный №6899 официально умерли вчера. Поздравляю. - Словно мантру, мелодично растягивал себе под нос человек, шагающий неторопливыми метровыми шагами. Он был одет в тёмно-зелёный комбинезон и тёмно-зелёную кепку.
В руках у него была швабра, закинутая на плечо. На ногах же тяжёлые сапоги. По мере приближения к опасному месту затопления, хруст под тяжёлой подошвой усиливался, а по сторонам то и дело слышался шелест от соприкосновения костюма и острых предметов.
Ушираки бывал на этом секторе. Однажды он даже сам предлагал провести реформу и заключённых из его сектора С регулярно выводить в сектор А для профилактики. Но генерала.. у папочки был собственный взгляд на вещи. Как хорошо, что он его на камерах не узнает. Он не Ушираки Маруо, любимый племянник, у которого сейчас сердце кровью обливалось из-за того, что он творил под крылом опекуна, а молодой уборщик, привыкший чистить любое гуано, в том числе и в секторе А.
Выбрав изначально единственно правильный путь, лежащий по боковой стене, практически под потолком, зелёная фигура, всё так же, не торопясь, и не вызывая подозрений у прибывших охранников, которых тут же порубили на мясо, одного так и полностью разделив на две равные части. Всё это происходило чуть впереди Маруо и под Маруо, точнее, под подвесным металлическим мостиком, предназначенным как раз для подобных ситуаций с особой подачей воды.

Ушираки остановился, наблюдая за кровавой феерией, разворачивавшейся внизу. Да это маленькое существо - прирождённый художник.. Эдак как надо удумать так творчески заранее продумать, как ты вспорешь живот, да ещё успеть ручки свои погреть в чужих внутренностях. Почему никто раньше не додумался отправить его под тёплый патронаж к Ушираки, в сектор С? Учитывая, насколько этот актёр, разыгрывающий представление даже в убийстве, нуждался в публике, как в воздухе, в одинокой и чёрной камере С он поубавил бы свой пыл, а там и гляди, сам бы попросил очиститься.
Постояв так некоторое время инспектор в зелёном камуфляже, наконец, двигается с мёртвой точки, натягивает на голову зелёный капюшон. Рука, державшая швабру на плече, теперь вытягивается, сам Ушираки, держась ногами за перила мостика, наклоняет корпус вниз, подлавливает нужный момент и, резко сделав выпад кончиком швабры, буквально нанизывает продырявленный кем-то заранее одежду на загривке Суджи. Плавный рывок аккуратно поднимает и относит мальчишку в сторону, на подвесной мостик, к месту, где в стене мерещилось нечто, напоминающее то ли рычаг, то ли кнопку. Не долго раздумывая, тут же длинный зелёный силуэт падает в образовавшийся кровавый бассейн, а ещё точнее, на вылезающего из него охранника. Эффект неожиданности и резкий удар тяжёлым сапогом по затылку сделали своё дело, заставив и этого служителя порядка на корабле пойти ко дну. Оставалось подцепить норовящее утонуть тело главы клана Намиями концом швабры, что и было сделано. Теперь, длинных рук долговязого инспектора Маруо хватало, чтобы ухватиться за край постепенно затопляемой лестницы, а второй дотянуться до только что подплывшего, благодаря швабре, тела Шисуи.
Вот было бы смешно, если бы ушираки прямо сейчас уснул, на этом знаменательном моменте. Ан нет, у него ещё есть времечко поиграть в героя: той самой рукой, которую некоторое время назад продырявил ему Намиями, он с силой выталкивает того наверх, приправив это ещё и приводящим в чувства ударом кулаком точно в центр промежности, промеж яиц. Заблаговременно отплыв в сторону, Ушираки выбрался из воды самостоятельно, предварительно убедившись, что Шисуи приходит в сознание, а после стал взбираться обратно по лестнице, в три длиннющих шага оказавшись на самом верху и смерив затылок Маширо (простите, разница в росте) спокойным и безразличным взглядом.