Жизнь всегда подбрасывает под ноги различные испытания. И даже если это просто обычный камешек на дороге, об который случайно спотыкаешься и, в лучшем случае, отбиваешь пальцы на ноге, - то вовсе не стоит списывать данный инцидент на свою неуклюжесть. Это Жизнь своей невидимой рукой решила позабавить себя, но, естественно, не учла мнения подопытного. По крайней мере, Кацуре было весьма интересно, чем он не угодил Жизни, что та кинула ему в ноги небольшой камешек, об который он удачно споткнулся, чуть не пропахав носом несколько метров вперед и чудом удержавшись на ногах. Правда, палец он все же ушиб и тот теперь неприятно ныл, но это мелочи. Ранее случались и более значимые уроны на теле – война и тренировки не проходили бесследно, рассекая кожу шрамами и царапинами, заживая и проникая в само нутро. Кацура не жаловался, он привык. Сложно не привыкнуть к тому, что в тебя заложили ещё в детстве.
Идти без привычного обмундирования было уже не так комфортно, не говоря о том, что он вообще куда-то шел, да ещё и за пределы военного лагеря. Но шага не сбавлял и уверенно двигался впереди остальных. Конечно, можно было отпустить вечно соперничающих Такасуги и Гинтоки одних, но за ними всё же следовало приглядывать и вовремя останавливать. Те могли учудить, что угодно - брюнет это прекрасно понимал, ибо сам не раз был главным свидетелем, которого в итоге тоже вовлекали во всё происходящее, за что потом перепадало поучительным кулаком от учителя. А сейчас, когда Шоё нет рядом, одергивать двоих ни-на-что-негодных приходилось  Котаро. Не говоря о том, как опасно может быть там, куда они направляются.
Он уже и не помнил, кто в лагере завел разговор о женских прелестях и публичных кварталах. Какой-то старожила сказал, что мужчина – не мужчина, если не побывал в квартале красных фонарей.  Его подхватили остальные воюющие самураи, наперебой хвастающиеся своими походами в подобные места. Не исключая из своей речи и то, кому и сколько раз они отдавали предпочтения, сопровождая доскональными подробностями, от чего уши молодого самурая сворачивались, а невозмутимое лицо против воли пылало красным. Длинноволосый брюнет никогда не думал в направлении возникшей темы. Его это не особо интересовало. Да, что там – не интересовало вообще. У него была цель, к которой он шёл, и временем отвлекаться на что-то другое он не располагал.
И что же теперь? Теперь вместо того, чтобы продумать стратегию дальнейшего следования и просчета будущих вражеских атак, пока есть неожиданное затишье, он идёт в эти самые кварталы, о которых столь долго рассказывали накануне патриоты. Глупее затеи не найти.
Революционер остановился, оглядывая раскинувшееся впереди пространство, освещаемое красными бумажными фонариками. Послышался разнообразный смех, голоса, шуршания и крики – вся какофония звуков обрушилась на Котаро, заставив нахмуриться. Нос уловил запах табака, приторного парфюма, пота и выпивки. Было достаточно людно – на небе уже горели первые звезды. Значит, если верить словам патриотов, сейчас начался самый разгар работы ночных представительниц данного места.
— Это и есть то место, — Кацура посмотрел на ближайшую молоденькую девушку, которая подмигнула, призывно ему улыбнулась и продолжила разглядывать остальных пришедших, — которое делает из мужчины мужчину?
Котаро тяжело вздохнул, качая головой. Ночь ещё только начиналась…